Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
«…вышел из автомобиля с целью осмотра нескольких подбитых танков. Танки с экипажами советских добровольцев были потеряны во время первой, отвлекающей атаки на Эльбасан. В момент, когда командующий армией Западная Македония осматривал повреждения, полученные техникой при обстреле из зенитных орудий, из развалин выброшенного наводнением на берег реки строения были произведены три прицельных выстрела из винтовки. Первым выстрелом был убит адъютант генерала подполковник Дестунис, закрывший командующего собой, вторым и третьим выстрелами был смертельно ранен генерал-лейтенант Чолакоглу. Охрана генерала вступила в перестрелку с нападавшим. Из руин здания было произведено еще несколько выстрелов, после чего внутри взорвалась ручная граната, строение окончательно разрушилось, и противник перестал отвечать на обстрел. При осмотре обнаружены:
1. Труп в форме лейтенанта фашистской милиции. В карманах найдены поврежденные осколками документы и письма на имя Луиджи Бассо. Смерть лейтенанта наступила в результате взрыва ручной осколочной гранаты в области живота.
2. Карабин системы Манлихер-Каркано калибра 6,5 миллиметра.
3. Стреляные гильзы от карабина в количестве десяти штук…»
Доклад длинный, десять страниц машинописного текста. Смысла происшедшего оставшаяся писанина не меняет – фашист-фанатик, укрывшийся в развалинах, убил генерала и подорвал себя, чтобы избежать плена. Но кое-что осталось непонятным.
Речи закончились, и присутствующие по одному подходят к телу генерала, соболезнуют одетым в траур членам семьи, возлагают цветы и выходят из помещения – желающие проститься с героем афиняне собрались у мэрии, нельзя заставлять их ждать долго.
Добравшись на извозчике до места службы, начальник управления поднимается в свой кабинет, на дежурный вопрос советника «Ну, как там?» неопределенно пожимает плечами. И спрашивает сам:
– Коллега, я знаю, что смерть генерала наших рук дело, сам приказал, теперь объясните, мне – как? Признаюсь, вам удалось поставить меня в тупик.
Сильные пальцы привычно крутанули остро оточенный карандаш.
– Удобное место нашли. Пришлось бы готовить заранее – все равно лучше не оборудовать. Труднее всего было сделать так, чтобы на руках фашиста не осталось следов от веревок. Согласитесь, заваливший командующего связанный снайпер – это нездоровая сенсация. Лейтенант погиб, не приходя в сознание. Исполнитель ушел по реке, под водой. Осназ ВМФ.
– А если бы покойный не пошел осматривать подбитую технику?
– Подорвался бы на неразорвавшемся снаряде километром дальше. Но в этом случае жертв было бы больше – водитель, охрана… Плохой результат, грязный. А так в самом деле получилось неплохо.
* * *
Зеркало на стене мутное, зато достаточно большое. В темном стекле отражение лица, похожего на знакомое когда-то. И раньше красавцем не был, теперь подавно. По всей роже – кривые отметины шрамов, смотреть противно, не морда, а фотография Луны, сплошные кратеры. Интернационалист, герой греческой революции, твою мать, прославился, захватил вражеский город. Отражение в зеркале перекосило от воспоминаний. Обделался жидко, даже из танка сам выбраться не мог – боец выволок, как свиную тушу. Позорище. А город грекам на блюдечке поднес счастливчик Котовский. Видел его фотографию в газете, с Барышевым и какими-то греками. Если кому прет, то по полной. Везунчик вляпался по самое не могу, уносил ноги и с разбегу угодил в герои.
Клитин скрипнул зубами, покосился на висящий на спинке стула китель с ПОГОНАМИ старшего лейтенанта. Не обошли, бросили неудачнику подачку, присвоили очередное звание. Досрочно. Раненый танкист злобно скривился, сплюнул в стоящую у кровати эмалированную плевательницу, нашарил босыми ногами тапки, взял палку и рывком поднялся на ноги. Вторая койка в палате пока пустует, грек-летчик помер сегодня утром, не приходя в сознание. Слишком сильно обгорел, бедняга, не спасли. Ничего, скоро нового привезут – войне конца не видно пока, хватит еще медикам пациентов.
Старший лейтенант, опираясь на палку, доковылял до вешалки. Осколки хирурги из Клитина выковыряли, раны заживают хорошо, но слабость пока осталась. Накинул на плечи шинель и пошаркал к дверям. Сидеть одному, снова и снова перебирать в уме подробности последнего боя, читать новости с фронта… Сил уже нет.
На звук открывшейся двери подхватилась со своего места сестричка, подлетела, подхватила под локоть. Что ж ты, носатая, растрещалась, все равно вашу тарабарщину не разбираю. Зато ты русского языка не знаешь. Пошли, пошли в садик, посижу, может, легче станет…
Они медленно добрались до дверей в сад, осторожно спустились по ступенькам и неспешно направились к ближайшей свободной скамье – покрытый свежими шрамами мужчина с большими не по возрасту залысинами и маленькая хрупкая девушка, копну черных волос которой не смогла до конца усмирить косынка с красным крестом. Каждый говорил свое, не понимая, что говорит второй, но девичий голос постепенно становился тише, а из мужского исчезали ворчливые интонации.
* * *
Новенькая полуторка, слегка подвывая мотором на подъемах, тянет бодро, хоть и не слишком быстро – в колонне не разгонишься. Молоденький конопатый водитель уверенно вертит баранку – не первый раз едет по этой дороге, даже не в десятый. Шофер прислушивается – не забарабанят ли по крыше кабины пассажиры? Погода опять испортилась, ветер гонит над землей снежные хлопья, на многочисленных ухабах идущую порожняком машину изрядно потряхивает, но, видимо, расположившихся на груде сложенных у кабины пустых мешков мужчин это не сильно беспокоит, привыкли и не к такому. Конечно, офицерам нашлось бы место и в кабинах, только они предпочли ехать вместе. Не наговорились?
Среди награжденных за взятие Эльбасана не оказалось едва ли не главных виновников торжества – Карагиозиса и Котовского. Недоразумение разрешилось практически сразу – обоих вызывали для награждения в столицу. Красивый легковой автомобиль, на котором любил кататься по окрестностям капитан эвзонов, у него благожелательно экспроприировал прибывший во главе своей части командир бригады, испортившаяся погода заставила прекратить полеты авиации, поэтому добираться до Афин друзьям пришлось на попутном транспорте. Смотреть по дороге не на что, разговор как-то незаметно сошел на нет, Карагиозис задремал, вот Котовскому отчего-то не спалось. В голову лезли разные мысли.
За два месяца боев с не самым сильным противником батальон потерял треть машин и четверть экипажей. Мороженый итальянец не чета финну. У Гитлера армия как бы не в разы сильнее итальянской, когда схлестнемся, умоемся кровью по самые плечи, у немцев и танков хватает, и пушек не по два десятка на дивизию. Воюют уже полтора года, почти без перерыва, все свои ошибки еще в Польше заметили. Судя по тому, как топтали французов, тогда же и исправили. А у нас? Отлупили финнов, хоть и с трудом, выводы сделали? Что-то, конечно, заметно. Если бы на линию Маннергейма шли на таких танках, как здесь, потерь было бы меньше. Опять же, будь там самоходки, заглушили бы половину дотов, не заходя на минные поля. Значит, сделали выводы? Наверно. С другой стороны, в Греции главным военным советником тот самый Мерецков, что с финнами справиться не смог. Тоже опыта набирается? Хрен разберешься в этом во всем, с Михаилом бы на эту тему поговорить, у него соображалка работает, как надо. А если подумать – много ли с войны видно и известно? Заводские спецы говорят, на заводах ставят на конвейер новые танки. Наверно, не только танки…
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
